Двадцать один день назад
Лаксман шёл по улицам города. Тусклые фонари, заправленные керосином, освещали пустые, ничем не примечательные улицы и переулки. В окнах горел редкий свет. Он оказался у двери, из которой доносился шум, и уверенным, твердым шагом вошёл. Его деревянная нога неожиданно громко ударила об пол таверны, но шум голосов заглушил этот резкий тупой звук. Лаксман подошёл к столу, где сидели его друзья, и, показав хозяину три пальца, сел за стол.
- Здарова, сухопутная крыса – сказал, хохоча, бородатый мужчина средних лет, с длинными волосами и чёрными глазами, одетый в синюю форму, с погонами офицера мореходного подразделения Валийских штурмовиков.
- И я тебя очень рад видеть, Елевтерий, - ответила ему "сухопутная крыса", широко улыбаясь, будто ему нравилось такое прозвище.
- Вчера все прошло хорошо? – подал голос мужчина в синей форме с красными полосами и шляпой, что выдавало в нем капитана сухопутного подразделения Валийских штурмовиков.
- Ну, лучше, чем я думал. Мне очень повезло, что он трижды ошибся в конце. – Взгляд Лаксмана соскользнул на заголовок газеты, которую читал один из посетителей. Заголовок говорил: "Невероятный исход! Ничья в финальном раунде соревнования по…" дальше было не разобрать. Но Лаксман отлично знал о чем речь и без этих слов.
- Это все конечно хорошо, но что дальше? Каков план? – спросил Смарт, забирая из рук хозяина таверны три кружки грога.
Лаксман опустил взгляд и, порывшись в кармане, достал монетку, на реверсе которой был изображен лев, а на аверсе – герб Валии. "Таких монет уже не делают, да и заплатить такой нельзя" – сказал Лаксман, и привычным для него движением, в стотысячный раз подбросил монетку. Она, медленно обернувшись три раза в воздухе, плашмя упала на стол. Орёл.
- Ну, думаю в море выйти. Хочу приключений.
- Лакс, я знаю твое отношение к армии, но может все-таки присоединишься к моей команде? – в голосе Елевтерия послышалась надежда.
- Ты несёшь чушь. К военным, которые выставляют высокомерие за благородство? – ответил Лакс. Хоть он и сказал это громко, но хорошо знакомый с Лаксманом человек легко заметил бы в этих словах напускную уверенность, за которой скрывались сомнения.
- Ну, как знаешь. Если передумаешь – приходи, мы тут до завтрашнего вечера в порту стоим. Потом отправляемся.
- «Давайте сменим тему», — сказал Смарт, замечая нарастающее напряжение между этими двумя.
Лаксман и Елевтерий хором согласились. Весь вечер они, как ни в чем не бывало, общались на различные темы, шутили и пили грог.
Лаксман проснулся у себя дома… Голова болела, как будто об неё разбили мушкет, он отлично помнил всё, что вчера произошло. И тот серьёзный разговор с Елевтерием, и то, как они напились. И то, что было после того… но это уже не важно.
«Быть может, податься в военные – не такая уж и плохая идея. Я сказал – бред? Да если так посмотреть, какие еще у меня есть варианты? Податься в море на торговом судне? Какие там «приключения»? Деньги у меня всё равно есть, а в армии явно не заскучаешь, особенно в наши неспокойные времена».
Лаксман подошёл к столу, неспокойным движением взял дневник и достал из него ту самую монетку. Тяжелым, нерешительным движением подбросил. Монета подлетела до потолка, ударилась об люстру и упала на книгу. Орёл. Опять.
Лаксман поднял монетку и положил её нагрудный карман. Там её точно не украдут. После он взял карандаш и посмотрел в дневник. Он стёр число 99999, написал вместо него 100001. После он взял свою треуголку, висевшую на вешалке, и там же он взял пистолет с саблей. После того как он наконец-то снарядился, он окинул взглядом свою комнату. Её освещал яркий свет безоблачного неба, попадавший через небольшое окно и разгонявший мрак ночи как обычное подкидывание монетки разгоняло все сомнения Лаксмана. Он взял ключи и вышел на улицу по неудобным, большим ступеням. Лаксман жил над магазином, в котором продавались модели кораблей, как обыкновенных кораблей, так и выдающихся, уникальных. К примеру, там продавалась модель корабля «Superior», флагмана Валийского флота. Обычно, Лаксман бы застыл перед полкой на следующие полчаса, но в этот раз у него было определенное намерение. Он прошел мимо магазина и пошёл к причалу, где сейчас стояли корабли Валийского флота.
Подходя к причалу, Лаксман слышал всё больше шума и голосов, исходящих оттуда. «Ай! Джон, какого хрена! Ты чего коробки честным людям на ногу бросаешь?!», «Вира!», «Майна!», и еще много признаков активной работы, как будто муравьи восстанавливают муравейник после сильного ливня. Всем процессом руководили специальные ответственные за работу в порту люди. Лаксман подошёл к Елевтерию, стоявшему на палубе своего корабля и поздоровался. После недолгого диалога капитан протянул Лаксману руку со словами «добро пожаловать на борт. Иди собирайся, и дуй сюда. Работы еще полным-полно». Лаксман развернулся, и побежал домой настолько быстро, насколько позволяла ему деревянная нога. Зайдя домой, он взял свой армейский ранец и начал собираться. На дно ранца полетели потрёпанный, старый дневник, мешочки с порохом и патронами, принадлежности для чистки винтовки, перочинный нож. Перед тем как закрыть ранец, Лаксман спохватился и положил в него письменные принадлежности. "А вдруг будет время" – мелькнуло у него в голове.
Уходя, он последний раз окинул взглядом так полюбившуюся ему комнату, и решил, что обязательно сюда вернется. В доказательство этому он оставил тут свою коллекцию из пятидесяти моделей кораблей. «Обратного пути нет», проговорила щелкнувшая замком дверь.
Елевтерий был капитаном галеона "Mauricefort". Вычищенный, корабль блестел под лучами солнца. Три мачты, четыре палубы и шестьдесят орудий показывали силу города, в котором его построили, и преданность этого города империи. На марсах корабля стояли моряки, которых боцман приставил следить за работой. Остальные матросы считали их везунчиками, а между собой называли крысами. На двух батарейных палубах активно трудились канонир, и военные, которых он выбрал в помощники. Они проверяли пушки на боеготовность, всё-таки они не торговать плывут. Флоту надо было быть готовым к настоящей бойне.
Флот состоял из сорока трёх кораблей. Во главе, разумеется, сиял галеон "Superior", излучая величие и благородство. Много о нем ходило легенд. Некоторые говорили, что корабль достался адмиралу от самого морского дьявола, и был проклят. Кто-то, наоборот, утверждал, что ничего особенного в нем нет, просто дорогой корабль под хорошим управлением. Но никто не отрицал того, что этот галеон давно вошёл в историю как гордость Валии, принеся Империи, которая им руководила, много важных побед. Чего только стоит битва при Минтиксе, где дюжина имперских кораблей во главе с "Superior" взяли целый защищенный форт и захватили город. На юте галеона стоял адмирал Аббадон.
Как-то встретил я пирата,
борода черна как мрак.
Заглянул ко мне в глаза он,
и увидел там лишь страх
- напевал Адмирал. Никто не знал ни что это за песня, ни откуда он ее знает.
По прибытии на корабль, Лаксман получил форму. "А синий цвет мне идёт" – оценил он её. Достав из рюкзака военные принадлежности, он повесил их на лямки. После Лаксман решил осмотреть корабль. До отплытия был час. Неясно, откуда взялась такая глупая традиция, но выходить в море утром, или даже днем было плохим знаком в Calidum Oceanum. А в Валии, даже среди высших чинов и сословий, часто можно было встретить суеверных людей. Адмирал был одним из таких, и если кто-то осмеливался спросить у него, почему он верит в такую чушь, или высказывал соображения о неэффективности таких действий, то первым и последним доводом, который слышал такой человек, были слова Аббадона: «Что ж, мил-человек, за все годы моего командования эти приметы флот не подводили, а на тебе, к слову сказать, я что-то адмиральских погон не вижу».
Проскитавшись по кораблю и вдоволь изучив каждый его уголок, Лаксман поднялся на палубу. Вот-вот капитаны кораблей должны начать свою речь перед походом, поднять боевой дух команды, всё такое.
Из каюты капитана вышел Елевтерий и поднялся на ют.
- Матросы и солдаты, мы идем в поход. В бой с теми, кто нарушает единый для всех закон, кто не гнушается применить силу в отношении слабого. Мы идем на войну с пиратами. Враг суров, опасен, и, что самое страшное, безжалостен. Нас ждет смерть и позор, если хоть кто-то из вас, ветошей палубных, даст слабину. И может вас позор и не пугает, но рассчитывать на плен, если проиграем, нам не приходится. Лишь на покой в сундуке Доуна. Так что вперед к работе, если еще жизнь дорога.
Вскоре закончили речи и остальные капитаны. Зашелестели паруса, и сорок три корабля отправились на бойню.